Судный день - Страница 15

— Здесь — документы на казино, на дачу, на квартиру. Вас устроит?

Отто лениво покосился на своего аналитика, тот чуть заметно моргнул в знак согласия.

— Играем…

На стол легла новенькая колода, зашуршала бумага упаковки. Гурвич ловко, жестом профессионального картёжника перетасовал колоду.

— Карту?

Отто кивнул. Одна… Вторая…

— Себе.

Владелец казино победно взглянул на соперника.

— Вскрываем?

— Да.

Немец открыл карты.

— Двадцать.

— У меня — двадцать одно!

Победно провозгласил Гурвич ДО ТОГО, как вскрыл карты и, спохватившись, зажал руками рот, выронив колоду. В это же мгновение один из охранников ухватил его за запястья, второй ловко, одним взмахом отточенного до остроты хирургического микротомного ножа вспорол лацканы рубашки, оттуда выпала карта… Гурвич похолодел, когда ему в затылок упёрлось что-то круглое и твёрдое. А Отто впервые пошевелился с начала игры.

— В приличном обществе, Киса, за такие дела бьют канделябрами. А поскольку мы — общество приличное, но канделябров у нас нет, заменим их кое-чем другим… Вальтер, вы всё записали?

— Да, командир.

— Всё видно?

— Как на портрете, командир…

— Великолепно. Так кто из нас ВЫИГРАЛ, Гурвич? Вскроемся?

Он щёлкнул пальцами, чья-то рука протянулась из-за спины БЫВШЕГО владельца казино и перевернула карты рубашкой вниз — глаза тщедушного типа вылезли из орбит, он не мог поверить в то, ЧТО он увидел, ПЯТНАДЦАТЬ очков! Это НЕВОЗМОЖНО! Тасуя колоду, он ногтем пометил карты! Откуда пятнадцать?! Почему?!

— Ты проиграл, Гурвич. Подписывай бумаги.

Поверх карт легла стопка бланков и документов. На затылок бывшему владельцу надавили чуть сильнее… Он нехотя взял протянутую ему ручку, не глядя, подписал один лист, второй, третий…

— Не слишком ли много бумаг?

Ответом был сухой треск удара и мельтешение искр из глаз, когда он немного пришёл в себя, то вновь увидел заполненный бланк и послушно подписал. И ещё, и ещё… Он не видел букв, не сознавал, что подписывает, главное, чтобы они поскорей ушли, и он сможет достать ту плёнку из скрытой камеры, где будет запись происходящего. А затем через знакомых судей опротестует сделку… Ему помогут… Только это и успокаивало его… Наконец жуткий посетитель поднялся со стула.

— Вышвырните это дерьмо прочь из МОЕГО казино.

— Но… Я бы хотел забрать свои вещи!

Новый хозяин вдруг бросил короткую фразу на смутно знакомом языке одному их охранников…

— Тодт… Тодт… Тодт… Что же это значит?

Вспомнить Гурвич не успел. Лифт остановился в ТОМ САМОМ подвале, и пуля в мозжечок навеки успокоила жулика. Охранник извлёк из кармана небольшой баллончик, взболтал… нажал на кнопку, быстро опрыскав из него мёртвое тело… Через несколько мгновений только чёрные потёки да горстка пепла говорила о том, что ЭТО некогда было человеком…

Ичкерия.

…Островский был в полном шоке от формы, от летающей тарелки, словом — от всего. Автомат у него забрали. На всякий случай. И никаким пояснениям своих спасителей он теперь не верил, не хотел. Майор сделал ещё одну попытку что-то объяснить, но капитан просто пропустил всё мимо ушей и теперь сидел в углу КШМки, тупо уставясь в пол. Внезапно машина качнулась и остановилась.

— Прибыли, командир. Давай, пройдёмся, разомнём ноги…

Эту фразу он понял. Послушно поднялся, вылез в овальный люк наружу и открыл рот от изумления: небольшая долина между горными вершинами была превращена в настоящий воинский лагерь. Большие палатки непривычного шатрового вида, полукруглые перекрытия выкопанных в земле складов, как он понял, и самое главное — те самые громадины, так легко порхающие в небе.

— Идём, капитан, познакомлю тебя с нашим командиром.

Майор потянул его за рукав.

— Что с моими людьми?

— Раненых отправим на Большую Землю, в госпиталь. Через пару дней их увидишь, остальные — в столовой. Может, тоже сначала перекусишь?

Островский насупился.

— Идём к твоему командиру.

И про себя добавил: «Эсэсовская морда»…

Штабом оказалась самая большая палатка в центре лагеря. Даже не палатка, а настоящий шатёр, охраняемый двумя забронированными наглухо часовыми. При виде майора они чётко взяли на караул. Тот отмахнул ответное приветствие, и шагнул за полог. Капитан последовал за ним и опять остолбенел — в центре штаба светилось изображение. Даже, не изображение, а подробнейший рельеф местности со всеми высотами, дорогами, лесами. Почти каждый миг вспыхивали условные обозначения. Одни — алые, другие — жёлтые и чёрные. Несколько голубых значков, по-видимому, обозначали авиацию. Перед голограммой, а ничем другим ЭТО быть не могло, стола небольшая группа военных в уже знакомых ему мундирах и двое в другой форме.

— Господин генерал, майор Кемпке прибыл. Со мной — капитан Островский из Россиянской армии.

Пронзительные серые глаза неизвестного казалось просветили того насквозь.

— В шоке, капитан? Генерал Рокоссовский, командир особого корпуса специальных операций.

— Ро-Ро-Рокоссовский? Тот САМЫЙ?!

— Нет. Не тот. Это мой отец.

— Но… как же?!

Генерал на мгновение задумался, потом внезапно улыбнулся:

— Да… Шок, пожалуй, слишком силён… Что с его людьми?

— Девять очень тяжёлых. Состояние стабилизировано, но нужно стационарное лечение. Четверо — лёгкие. Полевой госпиталь. Остальные — отдохнут, и в бой.

— Ясно. Короче, майор, пусть фройлян Анна отправит их к нам. Немного отойдут, подлечатся, а там решат.